Российские либералы вновь переругались. Точнее, переругались те, кто еще остаются российскими, то есть живущими на родине, и те, кто ее покинул. В чем суть этого конфликта, как он связан с бытовой неустроенностью и проблемами эмигрантов и как его усугубила идея документа о так называемом хорошем русском за рубежом? «Уехал, в безопасности? Молодец, здорово, закрой рот», обратилась к уехавшим из страны после 24 февраля оппозиционерам психолог Людмила Петрановская, спровоцировав очередную волну конфликта между эмигрантами и оставшимися в стране либералами.
«Я, русский, буду каждый день тыкать россиян в их бездействие. Нарушать ваш душевный покой и портить вам праздник. Мешать вам нюхать сирень», заявил в ответ блогер Дмитрий Чернышев (mi3ch), живущий в Израиле.
Либеральный класс, еще более истончившийся после отъезда «не желающих иметь ничего общего с этой страной», в очередной раз борется не с путинским большинством, а сам с собой. На этот раз взаимная неприязнь вспыхнула между эмигрантами и теми, кто отказался или не смог покинуть Россию.
На поверхности раскол происходит по идеологической линии, когда эмигранты обвиняют оставшихся в поддержке СВО и говорят о коллективной ответственности русских. Но в глубине обнаруживается исключительно бытовой конфликт уехавшие и оставшиеся торгуются, кому из них сытнее и безопаснее живется. При этом оба лагеря считают, что именно им досталось самое тяжелое испытание, а оппоненты живут непозволительно легко и красиво.
«Ты далеко и в безопасности, и каждый имеет право выбрать безопасность свою и своих близких или своего дела но при этом он теряет право вещать, как надо бороться и вести себя оставшимся. Все имеет свою цену», пишет Петрановская.
Чем больше оставшиеся акцентируют внимание на «прекрасном далеко», из которого их учат не любить Родину уехавшие коллеги, тем ожесточеннее уехавшие обвиняют оставшихся в конформизме. По сути, все конфликты на тему «коллективной вины» сводятся к выяснению, кому и где сейчас жить лучше в России или вне ее. Литературный критик Галина Юзефович пишет, что «отъезд (временный или окончательный) это привилегия, которая есть лишь у немногих счастливчиков. Уезжают не «лучшие», а те, кто может уехать».
Однако большинство эмигрантов не считает себя счастливчиками. «Уехавшим русским тут не рады (я в Европе)», признается телеведущая Татьяна Лазарева. «Огромное количество людей, оказавшихся за пределами страны, чувствуют растерянность, щемящую душевную боль, страх перед будущим. А насчет юридического комфорта вообще полная херня. Они, в отличие от украинских беженцев, вообще не имеют никакого статуса», признается поэт Игорь Иртеньев.
«Пиарщики и ивент-менеджеры, привыкшие к легким деньгам, в панике. Постоянно думаю, насколько я конкурентоспособна, надолго ли хватит моих скромных умений. Привычка не думать о будущем разбилась вдребезги о реальность», рассказывает уехавшая в Грузию телеведущая «Дождя» (СМИ, признанное иностранным агентом) Анна Монгайт.
Либералы, составлявшие значительную часть московского креативного класса, долгое время благополучно существовали за счет многочисленных горизонтальных связей культура, многие СМИ, оппозиционная политика были их сферами влияния, куда входили целыми дружескими и семейными кланами. Одни и те же спонсоры открывали фонды, финансировали журналистов и политтехнологов, что давало возможность «не думать о будущем», как пишет Монгайт. И создавало иллюзию собственного успеха и востребованности, которые сейчас не проходят проверку в других странах. В той же Грузии, Литве или Чехии есть своя креативная прослойка с устоявшимися горизонтальными связями. Плюс, на те же позиции претендуют украинские беженцы, к которым в Европе больше социальных симпатий, нежели к самым рьяным российским оппозиционерам.
Характерна история, произошедшая с российским кинокритиком Антоном Долиным. Уезжая из России, он заявил, что русскую культуру вполне можно отменить. Приехав в Европу, он, тем не менее, продолжил заниматься культурой, но попытался заявиться в жюри международных кинокритиков от Латвии. Разразился скандал, Рижский международный кинофестиваль обвинил Долина в колонизаторских намерениях по отношению к Латвии, запретив представлять эту страну.
«Я готова работать в любой европейской дыре, в третьесортном театрике, обращается к своим подписчикам ресторатор, музыкант и актриса Варвара Турова. Я могу работать даже почти бесплатно», «но мне нужен легальный способ задержаться в Европе. Я могу тут провести не более 90 дней, и они уже заканчиваются, и что я буду делать дальше». Такого рода сообщения от эмигрантов появляются все чаще.
Вероятно, непривычная бытовая неустроенность вызывает такую агрессивную реакцию уехавших по отношению к оставшимся. «Со стороны кажется, что в России жизнь и вовсе нормализовалась. В сторис моих друзей танцы, выставки, гудеж и кутеж, лето же», формулирует Монгайт общую претензию эмигрантов к тем, кто продолжил жить в России.
Оставшиеся либералы, несколько месяцев публиковавшие в социальных сетях исключительно ссылки на события на Украине и свою рефлексию на тему СВО, действительно воспаряли духом и постят фотографии нарядной летней Москвы, музыкальных фестивалей и ресторанных веранд.
Но и бывший московский креативный класс демонстративно проживает в эмиграции то ли накопления от щедрых российских проектов, то ли ренту бабушкиных столичных квартир и активно формируют в соцсетях образ нового европейского буржуа, нажившего благополучие на спецоперации.
Исповеди эмигрантов в духе новой искренности сочетают признания, как «было невыносимо больно от страдания украинцев», поэтому пришлось уехать, «чтобы не сойти с ума от новостей о войне», а после вынужденного бегства «случился чудесный месяц в Израиле», «наслаждались волшебными завтраками», «совершенно не обращали внимания на то, что живем в самом дорогом городе мира», и была лишь «одна проблема жара», поэтому пришлось снова эмигрировать, на этот раз в Вильнюс, где «прохлада, сосны высотой до неба, тень, зелень».
За рассказами об осевших в странах Балтии московских друзьях и богатой культурной жизни тема Украины уже теряется. И такая девальвация надрыва и моральных страданий от ощущения коллективной ответственности за СВО вызывает раздражение у оставшихся, на кого уехавшие переложили ту самую моральную ответственность.
Конфликт усугубляют заявления вроде того, что сделал певец Андрей Макаревич о том, что уехавшие и есть Россия. Или рассказы журналиста Андрея Лошака, который «поразился, какие лица у пассажиров, направляющихся в Ереван», «назовем их осмысленными», «такие же лица я видел на митингах в Москве, а сейчас продолжаю встречать в Тбилиси других русских тут сейчас пожалуй и нет». В противовес «осмысленным лицам» Лошак рассказывает про орков и дегенератов-учителей в России.
Тем временем, пока эмигранты пытаются закрепиться на новых местах, неизбежно возникают желающие их возглавить. К «хорошему лицу» теперь требуется документ о «хорошем русском», которые взялись было выдавать верифицированным либералам новые «отцы русской демократии» Гарри Каспаров и Дмитрий Гудков. Чтобы пройти отбор, требуется сделать ряд заявлений, подводящих присягнувших под статью российского УК. Тогда Гудков с Каспаровым готовы лоббировать интересы «хороших русских», чтобы им начали выдали банковские карты и перестали попирать в правах.
Это предложение вызвало массу протеста у эмигрантов и резкое неприятие у оставшихся, кто в результате этой сегрегации ощутил себя «плохим русским», хоть и по-прежнему с «хорошим лицом». А когда оставшимся предложили искупить свою «вину» несанкционированными митингами, отказом от уплаты налогов, партизанщиной и прочими уголовными действиями, раскол между двумя либеральными лагерями только углубился.
Теги:
либералы
,
эмиграция
. vz.ru
2022-6-18 09:30
