МПГУ может кивать на ВАК и говорить: Ну, вы знаете, ВАК же подтвердил ученую степень Андриянова и его коллег, мы тоже не отвечаем, у нас ученый совет так облажался, рассказал газете ВЗГЛЯД философ, преподаватель НИУ ВШЭ Кирилл Мартынов, комментируя скандал с массовыми фальсификациями диссертаций.
В пятницу замминистра образования и науки России Игорь Федюкин заявил, что глава диссертационного совета Московского педагогического госуниверситета (МПГУ) Александр Данилов покинет свой пост из-за скандала с обнаружением в совете более 20 «липовых» диссертаций.
«Александр Данилов подал заявление о выходе из состава диссертационного совета», – сказал Федюкин в интервью Первому каналу. Кроме того, ректорат МПГУ уже начал рассмотрение санкций против должностных лиц, причастных к плагиату, говорится в сообщении на сайте вуза.
В сообщении отмечается, что ректорат 17 декабря приостановил деятельность диссертационного совета под руководством Данилова, а 28 декабря в Департамент подготовки и аттестации научных и научно-педагогических работников Минобрнауки России были направлены предложения о закрытии совета.
Напомним, накануне комиссия Минобрнауки, проводившая проверку диссертационного совета МПГУ, выявила массовые фальсификации диссертаций, которые защищались в нем. «По сути, речь идет о массовых фальсификациях. Полученные официальные заключения и отзывы указывают на то, что была поставлена на поток работа по изготовлению фиктивных диссертаций, которые составлялись из фрагментов чужих текстов, сопровождались фиктивными отзывами ведущих организаций, фиктивными списками публикаций», – говорится в докладе.
В 24 из 25 авторефератов в списках статей указаны несуществующие публикации – редакции научных журналов сообщили, что соответствующие статьи у них не публиковались. Процент неподтвержденных статей составляет от 33% до 100%. Во всех семи диссертациях, проверенных специалистами Российской государственной библиотеки на плагиат, обнаружены некорректные заимствования объемом до 87% текста.
Комиссия Минобрнауки РФ под руководством замглавы ведомства Игоря Федюкина была создана в конце ноября 2012 года после скандала вокруг диссертации директора центра имени Колмогорова Андрея Андриянова, которую он защитил в МПГУ. Выпускники центра направили апелляцию в Высшую аттестационную комиссию, заявив, что Андриянов сфальсифицировал данные о публикациях, необходимых для защиты.
Своим взглядом на проблему «липовых» дипломов и диссертаций и методов борьбы с этим явлением с газетой ВЗГЛЯД поделился философ, преподаватель НИУ ВШЭ Кирилл Мартынов.
ВЗГЛЯД: Кирилл, существует ли в России работающая система проверки дипломов и диссертаций?
Кирилл Мартынов: Логика простая. Есть диссертационный совет, есть рецензенты, оппоненты – собственно, эти люди отвечают за то, чтобы процедура защиты диссертации или диплома была осуществлена правильно. Диплом защищается внутри кафедр. Туда диссертационные советы специально не вызывают, естественно.
Эти люди своей профессиональной репутацией и своим статусом ученого отвечают за тех, кто под их контролем и при попустительстве защищаются. Наверное, здесь, по большому счету, никакого велосипеда и не нужно изобретать: действительно, если я кандидат наук и я выступаю в роли оппонента человека, который тоже хочет присоединиться к клубу ученых, имеющих научную степень, наверное, я должен следить за тем, чтобы эта работа была выполнена добросовестно. Одним из очевидных условий добросовестности как раз является отсутствие плагиата.
Вторая распространенная проблема – это то, что люди ссылаются на несуществующие статьи. Они пишут в библиографии статьи, которых никогда не было в природе, присваивая себе их авторство и манипулируя учебной литературой.
Разумеется, профессионалы, через руки которых все проходит, должны это отслеживать. Никакой компьютер, никакое Министерство образования этого сделать не сможет.
В России есть еще второй уровень контроля: в эту деятельность включается ВАК. И ВАК, в принципе, имеет полномочия отменить защиту задним числом. Но это события экстраординарные и редкие.
Я неоднократно участвовал в защите диссертаций и свою защищал. И я прекрасно понимаю, что если бы ко мне пришел человек с плагиатом, то я бы сказал: у тебя плагиат и тебе надо это просто все переделывать. Почему это все не происходило в случае тех диссертантов? Это надо спрашивать у их рецензентов, оппонентов и у тех диссертационных советов, через которые они проходили.
Я думаю, когда речь идет о том, что этих людей надо как-то наказывать за подлог, то, в принципе, какие-то санкции должны применяться не только к ним, но и к тем, кто эту диссертацию утверждал, пропускал через советы, рецензировал и так далее.
Вот я бы с большим интересом нашел рецензентов и оппонентов того же Андриянова и с ними на этот счет поговорил. Хотя боюсь, они бы от интервью отказались, потому что это явная недобросовестность. Они фактически себя дискредитировали этими защитами.
ВЗГЛЯД: Как можно сделать систему более прозрачной, чтобы легче было ее контролировать?
К. М. : Сейчас уже внедрено много новшеств. В частности, все защиты должны проходить под видеозапись, которая потом хранится на каких-то серверах. Это обязательно. У этих видеозаписей довольно жесткие условия: как снимать, что должно быть в кадре. Без этого защита считается недействительной.
Но я, честно говоря, не вижу в этом какой-то большой нужды. Не понимаю, как технологические средства могут что-то радикально изменить или что-то улучшить. То, что там, на видеозаписи, происходит, все равно должен оценивать какой-то компетентный человек. И, соответственно, если мы доверяем научному сообществу и научное сообщество своей репутацией готово рисковать, чтобы защищать липовые диссертации, то это проблема нашего научного сообщества. И какие-то психологические средства здесь вторичны к тому, насколько мы сами себя уважаем как ученые. Поэтому, наверное, было бы неплохо сделать какую-то медийную историю, чтобы человек, который выступил рецензентом Андриянова, в принципе, полностью себя дискредитировал. У него, конечно, могут быть какие-то причины, отговорки, но факт остается фактом – он дал положительную рецензию на диссертацию, которая на 60% – плагиат. Чего быть не должно.
И если мы внутри научного экспертного сообщества будем всерьез подходить к тому, какие бумаги мы подписываем и какие рецензии даем, то, наверное, эта проблема хоть и не исчезнет, но, по крайней мере, будет механизм внутренней регуляции. И нам не нужно будет ставить видеокамеры, если мы сами к себе будем относиться всерьез.
ВЗГЛЯД: А всегда ли обоснованно диплом признается «липовым»?
К. М. : Диплом тоже считается самостоятельной научной работой. Считается, что человек, который получает диплом о высшем образовании, должен осуществить какую-то квалификационную работу. В гуманитарной сфере – написать некое исследование. Скажем, историки пишут по какой-то проблемной теме, работают с источниками, с архивами, но в любом случае это самостоятельная работа. В случае если работа естественно-научная, то это некая самостоятельная – пусть небольшая, пусть не всегда глубокая – но самостоятельная деятельность. Там какие-то признаки плагиата почти полностью исключены. И поэтому если кто-то считает, что диплом – это такой реферат, то, конечно, заблуждается. Впрочем, «процент плагиата» – для меня это загадка. Я вот, скажем, когда проверяю работу студентов, не смотрю, сколько там процентов плагиата. Я смотрю просто, есть плагиат или нет. И если есть, то это не работа.
Есть стандартные правила цитирования. Если вы используете литературу у себя в текстах, то должны закавычить и поставить ссылку – я процитировал такого-то автора. И это, разумеется, нормальная работа. Если вы вставили кусок текста из другого автора, может быть, даже немного его переписав, несколько слов поменяв, и не закавычили его, не сослались – значит, у вас плагиат. И какое там количество процентов – совершенно неважно.
За этим стоит некая философия. Потому что у нас вообще система образования строится на принципе личного авторства. То есть у каждого текста, каждого научного проекта должен быть конкретный автор, который за него отвечает. И так дальше идет из поколения в поколение. И 50 лет назад люди писали какие-то тексты, у этих текстов были авторы, были группы авторов. На этих авторов можно ссылаться, можно спорить, но всегда есть какой-то ответственный человек, который отвечает своей репутацией за то, что он создает.
А диссертация – это совершенно отдельная история. Потому что на написание диссертации человеку дается три года. И его освобождают от каких-то других обязанностей, связанных с обучением, – аспиранты очень символически участвуют в лекциях и занятиях в аспирантуре, несколько часов в неделю. Все остальное время человек, который пишет диссертацию, отдает созданию текста, обдумыванию, общению со своим научным руководителем.
Это полностью самостоятельная, взрослая, без всяких скидок научная работа. Вот я претендую на то, что у меня есть какие-то ученики, что я совершаю прорыв в своей сфере научного знания. А кандидатская работа – это квалификация вас как ученого. Вы должны четко понимать проблему, уметь ее разбирать, ставить и как-то предлагать решение.
Три года для человека – это достаточно большой срок. Некоторые, наверное, говорят, что должны были работать в это время, всякие трудности у них возникали. Ну, в принципе, если у вас нет времени на диссертацию, можете отложить защиту и вернуться к ней еще через несколько лет, когда у вас будет больше свободного времени – пять лет ее писать вместо трех. Тогда уже не в аспирантуре, а в качестве соискателя.
Это как написать книгу. В принципе, хорошая диссертация пригодна для издания книги. Соответственно, это абсолютно публичный процесс, и никаких скидок быть не может.
ВЗГЛЯД: А как происходит проверка диссертаций в других странах?
К. М. : Общеуниверситетский принцип таков, что все, о чем сказано выше, сохраняется, а ученые решают, кого можно считать ученым. Больше никто в этом некомпетентен. Единственная разница – там нет ВАК, ни в США, ни в Германии нет аналога централизованной аттестационной комиссии, в которую потом диссертация попадает, откуда приходят дипломы диссертационные. Ее не существует, там университет в состоянии выдавать ученые степени.
И там есть некоторая конкуренция между университетами в этом смысле. Потому что все понимают, что получить степень PhD в Гарварде – условный аналог нашей кандидатской работы – это очень круто, престижно и свидетельствует о том, что человек пуд соли съел в своей научной теме и он действительно высококлассный специалист и ученый.
Защититься в других университетах, например, в университете Остин в Техасе, тоже престижно, но менее престижно, чем в Гарвардском. Так же, как бывают университеты с очень престижными дипломами о высшем образовании, есть и университеты с очень высококлассными научными школами. Иногда, кстати, бывает, что научная школа университета престижнее, чем базовое образование в нем. Это связано с разными инженерными школами, где проводятся прикладные исследования. И человек, который защищает диссертацию в одном из университетов, получает такой статус. И весь университет отвечает, что этому человеку такая степень была присуждена. Это очень серьезно.
ВЗГЛЯД: Ранее неоднократно обсуждалось, что у нас система присуждения степеней уже устарела. Будут ли эффективно использовать у нас международную систему степеней, или она нам не подходит?
К. М. : Речь шла как раз об отмене ВАК, о ликвидации его как об одном из шагов к реформам. В принципе, не совсем понятно, почему Россия в правилах своей научной работы должна отличаться от других стран – в частности, от Америки как безусловного лидера в сфере высшего образования, Англии и т. д.
Вот тут давайте вернемся к предыдущему вопросу. МПГУ может кивать на ВАК и говорить: «Ну, вы знаете, ВАК же подтвердил ученую степень Андриянова и его коллег, мы тоже не отвечаем, у нас ученый совет так облажался, недосмотрели, а ВАК все подписал, принял и степени, дипломы присудил. Следовательно, мы как университет ни за что не несем ответственности». И это один из явных отрицательных моментов существования ВАКа как отдельной инстанции над университетами, которая за что-то отвечает и что-то контролирует.
Это при том, что в ВАК и в университетах по профильным дисциплинам, особенно в Москве, часто сидят одни и те же люди, занимают должности и там, и там. Но мы зачем-то дублируем эти функции, пытаемся все диссертации – вне зависимости от того, где они защищаются – подвести под какую-то общую гребенку.
То есть у нас просто нет такого понятия: «Я защитил диссертацию в МГУ». Это обсуждается среди профессионалов, но на публику обычно не выносится. Просто есть кандидатская степень, есть докторская. А где вы ее защищали, в общем, не так важно.
Проблема еще в том, что в ВАК сидят уважаемые люди, профессора, которые долго там находятся и никому добровольно свои полномочия складывать не будут. Поэтому реформа постоянно останавливается в самый критический и ответственный момент.
ВЗГЛЯД: Почему они не хотят сдавать свои посты? Ведь они знают, что если будет много липовых дипломов, они места все равно лишатся.
К. М. : Мне сложно говорить от лица всех этих ответственных лиц, но я думаю, что сейчас это часть негласной сделки: мы не трогаем вас и осуществляем свои полномочия, а ВАК слегка по традиции закрывает глаза на то, что творится в некоторых диссертационных комиссиях. Хотя я думаю, что сейчас, скажем мягко, очень много диссертаций низкого качества, о чем в ВАК все прекрасно осведомлены. Потому что, в частности, некоторые чиновники ВАК сами эти диссертации через себя пропускали. Так что здесь тайны большой нет.
Так что этот скандал при ВАК – еще один повод поставить вопрос о будущем ВАК как той структуры, на которую теперь в МПГУ все будут показывать пальцем и говорить, что это они виноваты.
ВЗГЛЯД: Как должна, на ваш взгляд, выглядеть система, из которой уберут ВАК?
К. М. : Тактика тут должна быть следующая. Университет должен иметь стратегию. Скажем, если мы хотим быть серьезным университетом, который признается и внутри страны, и во всем мире, у нас должны быть собственные учреждения контроля: диссертационный совет, собственный ученый совет. И мы должны вводить очень жесткие правила – как мы принимаем диссертацию, по каким критериям, кто их оценивает. То есть это не междусобойчик, когда мы на кафедре собрались и решили, что «Иванова нужно защитить».
И если у университета есть такая стратегия, то в конечном итоге в этой разрозненной ситуации западного образца определенные университеты будут котироваться, в том числе и в научном мире. Будем знать, что в ВШЭ нельзя защититься на халяву, что все это проверяется. И если человек там защитился, то это реальная ученая степень.
Другое дело, когда человек приезжает откуда-то и говорит: «Я вот в Ростове защитился». Ничего плохого сказать не хочу, там есть и хорошие диссертационные советы. Но если он защитился в каком-то малоизвестном институте и говорит: «Вы знаете, я ученый» – тогда к нему, естественно, есть некоторые вопросы. И к тому институту, который дал ему ученую степень, тоже возникают некие вопросы. А потом, возможно, вдруг на поверку окажется, что это очень качественный институт.
Это вопрос саморегулирования в научном сообществе. Оно публично реализуется, об этом должна пресса писать, об этом должны сами ученые говорить. Но какая-то централизованная система ведет просто к снятию ответственности за то, что происходит в диссертационных советах, и к перекладыванию ответственности на ВАК, который не хочет или просто не успевает реально за этим следить.
Видеокамеры, я боюсь, это все-таки не панацея в этой ситуации.
Теги:
вузы, образование, проверки, высшее образование
Закладки:. vz.ru
2013-2-1 08:30
